Я знаю, что в его смерти нет моей вины, но я всё равно виноват. Виноват, что не смог сохранить его жизнь. Примерно такобстоят дела в глазах моего начальства, но я переубеждать и не собираюсь. Я несу смерть, для всех это единственное, что доставляет мне удовольствие, приносит радость. Я люблю смотреть в их широко распахнутые глаза в последний момент, если, конечно, это возможно. Я люблю убивать их в тот момент, когда они видят меня, когда они знают, что это конец, что дальше уже ничего не будет - ни человеческой жизни, ни любви, ни самого будущего. Я люблю держать их за горло, раскраивая нежный шёлк горла ножом, и запах тёплой чужой крови на ладони доводит до экстаза. Это всё так, но его я хотел спасти.
Дело ее в благородстве, просто не считаю нужным позволять кому-то портить то, что принадлежит мне, а он именно таким был, мой напарник, продолжение моих рук, лишние уши и постоянная помощь. Он прикрывал меня со спины и ведал о некоторых моих особенностях больше, чем кто-либо. Естественно не больше, чем я позволял, но я старался. Его знание спасало мне жизнь, поэтому я и мирился с необходимостью открываться ему, ему одному, а теперь... Теперь мне придётся начинать заново.
Я чувствую себя как на допросе. Напряженная тишина, однотонные стены, большое зеркало во всю стену. Не удивлюсь, если за ним сейчас кто-то сидит, пытаясь угадать ход моих мыслей. Балуюсь. Отгинаю средний палец и провожу ладонью с правой стороны.  Если там кто-то есть - не заметить не мог. Закрываю глаза, мысленно открывая кран в воображаемой ванной. Что я знаю про нового напарника? перед глазами мелькают спаянные звенья цепи, во рту металлический привкус, дразнящий рецепторы.
Вдох-выдох.
Это будет очередной ублюдок со способностью, но я сделаю ему большую скидку, не скажу это в лицо. Правда о таких же, каков он сам, эти слова будет слышать часто. Ничего не поделаешь, ему нужно указать место подобных, нужно не дать забыть, что он опасен. Потенциально. Что компания выбирает их как лучших, а значит самых опасных, что его рука принуждена теперь вечно находиться вэмоей, а это означает только смерть. Рано или поздно.
Лучше, конечно, раньше, чем умру я, но...
Приглаживаю волосы, поправлю пиджак и на всякий случай сверяюсь с часами.Время течет так медленно, что пятнадцать минут растекаются до вечности, ванна в голове наполняется до краса, и я представляю, как погружаюсь в неё с головой, считаю до тридцати, только потом выдыхаю. Еще раз. И ещё.
Он умирал на моих руках, выгибался на спине, судорожно прижимая рану в животе ладонью. Он пытался удержать кашу кишок, но знал, что уже не жилец. В его глазах я увидел тот же страх, что много-много раз до. Ты ничем не лучше их. Ты тоже боишься. Смерть единственная могла облегчить его страдания, и этот подарок он принял из моих рук. Не было никакой боли утраты и консультации у психолога мне ни к чему. Он песик, слуга, второстепенный персонаж. Живые полезны, а мёртвому можно найти замену. Именно это сейчас и произойдет.
Ключ поворачивается в замке, и дверь медленно открывается.

чудо в перьях.
Где-то на дне бокала моей души шипящим осадком плещется раздражение, но слишком глубоко, чтобы она могла заметить. Зато она видит штиль на море, видит то, что позволено. Тем лучше. Кладу руки на стол, начисто игнорируя её слова, её приветствие, сканируя глазами картинку, считывая её кричащее изображение с серого холста комнаты. Единственное, что в ней устраивает, это насыщенный цвет куртки, сочный, привлекающий больше внимания, чем нужно, но все же бечконечно красивый, хотя мне нравится потемнее.
Тощая, щуплая, похожая на мальчика, но всё-таки девочка. Лис внутри тянет носом воздух, недоверчиво щурится. Он знает, чио особь женского пола должна привлекать, а этот подросток-переросток едва ли способен вызвать даже жалость.
-Имя, возраст, образование, группа крови, резус фактор, болевой порог,-чеканя слова, довя её глаза в плен, изучая укрепление света на радужке, в левом тонкая красная веточка лопнувшего сосуда, хочется протянуть руку и убрать его. Вместе с глазом.
Мне и правда интересно, кто взял её сюда? За что? Я думаю о том, сколько пуль поместятся в её рот. Могу себе представить, как она приоткоывает губы, и я вкладываю маленьких металлических мух смерти ей на язык и за щёки. Я злюсь, что ничего не знал о ней заранее, что даже не подозревал - будет она. И нет, это ненормально.
Вода переливает через борт ванной.
-Меня зовут Эйдан Морган. Морган, как алкоголь. 33 года, окончил психологический факультет. Высокий болевой порог,- высыпаю прииски скупых фактов. Я зеакомлюсь вот так. Откидываюсь назад, словно ьочу увеличиьь дистанцию между насми. Ублюдок женского пола, я душил таких. Резал. Стрелял. Они ничуть не лучше. Они такие же, просто опаснее. Говорю себе, что про лучших из лучших надо забыть. Тощий сорванец? Серьезно? Но я не стану жаловаться или выражать недовольство. Мне ин-те-рес-но.
-Встань и сними куртку,-я хочу сказать тебе, что на дух не выношу неподчинение, что со мной нельзя шутить, ято меня лучше слушать с первого раза. У тебя будет время осознать и смириться. У тебя будет время привыкнуть, если не станешь меня злить. Прежде всего, ты моя новая вещь, что бы тебе ни говорили при приёме на работу. Моя, и только я буду решать что, как и когда ты будешь делать.
Мне нужна информация, вакуум душит. Хочу знать тебя с точностью до сантиметра - все размеры, характеристикт, стрессоустойчивость, реакцию, меткость, глазомер. Хочу знать, что происходит в твоей голове, как ты думаешь, как реагируешь. Мне нужно всё-всё-всё, но времени сало, и я трачу его на то, чтобы спросить тебя. Глупо? Отнюдь.
Термокружка в горошек. Отмечаю краем глаза. Ещё одна деталь, и я мысленно прикидываю, насколько инфантильной ты можешь оказаться. Детей сюда не берут, но мираж не растворяется, не хочет пропадать. От него пахнет осенней сыростью и теплом, что протащили по копоти асфальта, выпотрошив в центре улицы.

Эйдан Морган ненавидит детей, и о женщинах думает не многим лучше.
Эйдан Морган не создан для чувств и переживаний.

Я представляю твою голову, теперь уже без тела, но в открытом рту на подушечке языка покоятся отстрелянные пользы. Попробуешь предать, и я обзаведусь такой. Вот увидишь.

Коротко киваю головой, проводя взглядом по её рукам, пальцам, почти поглаживая. Мне говорили, что мой взгляд очень нежный, легкий, его почти не чувствуешь. А вот если я разозлюсь, он мигом тяжелеет, наваливается сверху, придавливает, заставляет обернуться. Но сейчас нет, я продвигаюсь вперёд на ощупь, пытаясь подобрать ключи к пока ещё закрытой двери. Тактика прямых вопросов не работает, значит придётся заходить с другой стороны.
Я наклоняю голову на бок, как делают "умные" псы, когда с ними разговаривают. Создаётся иллюзия - тебя понимают, твои команды не просто звуки, а смысл, который ты в них вкладываешь. Канал передачи работает неисправно, смысл не дешифруется, а он уже давно не ребенок, чтобы играть, но всё равно кайфует, если вдруг в новой партии получается обойти своего оппонента.

Эйдан помнит себя ребёнком, тощим костлявым мальчиком с длинным, отцовским носом. Эйдан помнит, что восхищался им, пытался его полюбить, но мать раз за разом отдавала себя в руки совершенно чужим мужчинам, а отец стоял в стороне, и Морган так и не смог понять, почему. Почему они никогда не пытались создать крепкую семью. Эйдан не сомневался в любви матери, никогда не сомневался.
Он терпел боль, потому что любил. И она терпела, но вот ради кого или чего, понять так и не удалось.

Закрываю глаза, мысленно переворачивая бочку с водой и выбивая дно. Вода помогает даже тогда, когда не можешь её коснуться. Вода всегда лечит, и это почти нереально, но он знает. А ещё вода топит, и рыжий Лис приподнимает острую мордочку, недовольно отряхивает пушистую шерсть и тявкает, как пёс, заблудший , потрепанный пёс, вырвавший свою жизнь из бурлящего потока.
Жду ответы, не намереваясь продолжать наш разговор пока. К чему мне напарник, от которого не получится добиться подчинения? К чему мне напарник, который получая ответы, не стремится дать их в ответ. Яркий синий цвет куртки. Дождь остался на улице, а ты здесь, в тепле. Снимай свою броню, девочка, пока я не решил, что ты бесполезна, тебя здесь никто не тронет. Я мог бы добавить, что не здесь тоже, но ведь уже не могу быть так уверен. Услужливое сознание подкидывает короткий ролик в формате .gif , только теперь у моего напарника твое лицо, такое же испуганное, и эта детская попытка удержать в себе внутренности, вываливающиеся из распоротого живота. Провожу ладонью по волосам, стирая образ.
Если с моим следующим напарником что-то случится, я добью его. Все-таки доля правды в словах психолога есть, хоть я и закрыл дверь его кабинета с лёгкой улыбкой - смерть ублюдка что-то изменила и во мне самом, но я имею полное право отрицать это вслух, сдерживая мысли около себя.
Меня нельзя водить на поводке и за ошейник дергать тоже. Если хочешь биться о стеклянные поверхности глаз - бейся, ходи вокруг да около, но я не пущу туда того кто не имеет идти на контакт. На нужно натянуть прочный канат.
-Деньги вперед, утром — деньги, вечером — стулья или вечером — деньги, а на другой день утром — стулья,- цитирую я. Не уверен, что ты читаешь такую литературу, а мне иногда совершенно нечем заняться. Но смысл должен дойти.
лови моё сообщение обеими руками.